« к списку
Право стать актрисой театра кукол Ирина не просто заслужила – выстрадала. Первое столкновение с театром для нее навсегда соединилось с душевной болью. Наказанная за какую-то провинность, она единственная в детском саду не могла смотреть привезенный кукольниками спектакль. Слыша веселые голоса и смех, Ирина, отвернутая к стене, молча, глотала слезы. Конечно же, «запретный плод» оказался сладок. Всю жизнь с тех пор она только и делает, что утоляет жажду театра кукол. Сначала Ира подалась в кружок кукольников во Дворце Пионеров, где достигла значительных высот. Затем – о радость! – главный кукольник республики В. Афанасьев ровно в год окончания Ирой школы открыл кафедру в институте искусств. Но, в силу причин, далеких от профессиональных, ей удалось поступить только на второй год. Судьба снова испытывала ее на прочность верности такому жестокому к ней театру кукол! Потому, уже, будучи студенткой, как-то подкараулив после спектакля любимого педагога Б. Табаровского, работавшего в театре им. А. Пушкина, Ирина задала наболевший вопрос: скажите, из меня получится актриса? – Лет через двадцать вернемся к этому разговору, - в раз отмел все сомнения многоопытный педагог. И он вернулся к нему – сам позвонил и сказал: «Ирочка, я горжусь тем, что был вашим педагогом!».
Как он и предполагал, Ирина нашла свое неповторимое место в театре кукол. Неповторимость эта сложилась, когда личностное своеобразие актрисы помножилось на коэффициент школы, пройденной ею у режиссеров «Уральской зоны». Рабинович – единственная, работающая ныне в Харьковском театре кукол, кто сполна причастна к тому извержению вулкана авангардного направления, которое получило название «Уральская зона».
Шло время, а детское ощущение гремучего сплава любви, счастья и трагедии при столкновении с театром кукол, так и не покинули И.Рабинович. Ирина помнит то эстетически сильное, как болевой шок, чувство, которое охватило ее на фестивальном просмотре магнитогорского спектакля В.Шраймана «Маугли». Отчаянно, на разрыв аорты, вопил со сцены, обращаясь к хищникам, засевшим на тянувшихся через весь зал тропах, Мальчик-Маугли: «мы с вами одной крови!». Они же, ощетинившись против него, скалили зубы. В. Шрайман блестяще выразил социальный и философский акцент сказки в эпоху «холодной войны» СССР. Тогда, от зрительского напряженного сопереживания Ирину будто парализовало. После спектакля у нее просто перехватило горло от боли и восторга, что может быть вот такой силы воздействия и убедительности театр! Именно потому, что Ирина – талантливый зритель, она, как актриса, со временем, ставшая и драматургом, знает, чувствует, что и почему интересно зрителю.
Первые ее роли на сцене харьковского театра кукол: мальчик-музыкант в «Украинском вертепе», Эрот и соблазнительная, облеченная в стянутую лентами тогу, Хлоя в «Прекрасной Галатее» доказали универсальность актрисы без амплуа. Главной ролью раннего периода стала для Иры Кача из «Чертовой мельницы» - смешливая крестьянская красавица. Конечно, здесь еще было мало свободы – рисунок роли пришлось полностью унаследовать от Л. Гнатченко. Зато, Ирине посчастливилось оказаться в числе молодых фрондеров, во главе с вечно юным и дерзким художником А. Щегловым, возродивших вертеп в условиях его государственного забвения. Чудом, комиссия из Москвы, как раз выбиравшая спектакль, который должен был представить Украину на конгрессе Унима, увидела эти репетиции и вынесла вердикт – спектакль поедет на фестиваль. После этого памятного выступления на конгрессе, А. Щеглов сказал Ире: «это высшая точка твоей карьеры. Ничего выше в твоей жизни не будет». Как же приятно он ошибся!
Барнаул, куда И. Рабинович уехала по зову сердца представительницы романтичного поколения, строившего БАМ, подарил ей радость работы с таким режиссером, как Е. Гимельфарб, возможность видеть работы многих режиссеров-бунтарей того времени. К учителям Рабинович, кроме выдающихся мастеров психологии в кукле на харьковской сцене, можно причислить еще в Луцке работавшего с ней режиссера С. Столярова – он делал упор на этюдные занятия, сцендвижение и пантомиму. Если же добавить к этому опыт тотального синтетического театра, в котором было много от теории эпического театра – Е. Гимельфарба, то станет ясно, как много разных «этажей» было в актерских университетах И. Рабинович!
В Алтайском театре кукол Ирина сыграла такие резонансные роли, как Мари («Щелкунчик»), Певица («Двенадцать» по А. Блоку), Суок («Три толстяка»), но самой дорогой ей стал образ Катлины в постановке Е. Гимельфарба «Тиль Уленшпигель». Трагедию своей героини она выстроила сама: ее Катлина – женщина, полюбившая предателя и подлеца Рыбника, единственный раз в жизни со всей страстью одинокого сердца. Спектакль был решен как парафраз на мрачную фантасмагорию картин И. Босха. Герои, одержимые пороками, переживали мистериальные страсти, бесновались, наконец, трансформировались в чудищ. Когда в спектакле Рыбник примерял маску Палача, Катлина скидывала покров босховского уродливо-пучеглазого чудовища и представала в мученическом саване белоснежной фаты. По силе воздействия, этот эффект – вдруг открывавшегося зрителю среди кошмарного маскарада рож простого человеческого лица героини, - был оглушающим.
Вместе с тем, Ирина считает, кукла воспитывает в артистах смирение всяческого «ячества». О том, насколько по душе ей персонажи ширмового театра кукол, свидетельствуют десятки ее любимых героев: Дюймовочка, Сэмбо, Пятачок, царевна Будур, Мыцык (в этапном спектакле Е. Гимельфарба «Ай да Мыцык»), Петрик («Голубой щенок»), Маленький Принц и Алиса («Алиса в стране чудес»). Сегодня к ним добавились в вечернем репертуаре: слесарша Феврононья («Ревизор») и Миссис Пирс («Моя прекрасная леди»), а в детских сказках – Курица («Кошкин дом»), Маша («Гуси-лебеди»), Нуф-Нуф («Сказка о трех поросятах»), Бегемотик («Таинственный гиппопотам») и мн. др. В этих ролях особенно значимым становится эффект, производимый голосом актрисы – красивым, богатым обертонами и нюансировкой, в зависимости от характера персонажа то чувственным, а то инфантильным, ребячьим. Да, как считает сама Рабинович, скрытые за ширмой от глаз зрителей, полностью отрекающиеся от себя, чтобы «воскреснуть» в своей кукле, артисты в этом театре не по заслугам скромны. Не случайно, одной из лучших ролей Ирины в Харькове стала Фея в «Золушке» - эта героиня знает, что скромность и справедливое сердце всегда будут вознаграждены. В итоге, такого репертуара, в каком сыграла Рабинович, нет ни у одной актрисы харьковского театра кукол, да и вряд ли где-то еще: это спектакли разных жанров – от трагедии до фарса – по Дж. Бокаччо, Н. Гоголю, А. Блоку, Б. Шоу, М. Булгакову, Ю. Олеше, Ш. де Костеру, Э.-Т.-А. Гоффману, Л. Кэроллу, А. де Сент-Экзюпери. Зачастую, для Ирины это были главные роли. Даже из неклассического материала она извлекла роль-веху на своем пути: спектакль не только для детей, философскую сказку «Аистенок и Пугало» она с В. Бардуковым играла так образно и поэтично, что плакали даже взрослые зрители. «Я люблю спектакли, где есть чувства» - объясняет это чудо И. Рабинович.
Случавшиеся успехи не кружили голову, а только подталкивали Ирину идти дальше. Кроме театра кукол, она сотрудничала с Ф. Чемеровским, играя в его Еврейском театре драматические роли. А вот в театре кукол самые дорогие роли она не получала от режиссеров «на блюдечке с голубой каемочкой», а завоевывала их в честном конкурсе. Событием, за которое актриса была поощрена путевкой в Москву, стала сыгранная ею Актриса в спектакле «Театрик «Зеленый гусь». От ее героини веяло «тропиками» мадам Грицацуевой. Как сказал бы великий комбинатор, знойная женщина, мечта поэта. Новаторский по своим приемам для харьковской сцены спектакль Е. Гимельфарба «Любовь Дона Перлимплина» по Ф. Г. Лорке напоминал о экспериментах в Барнауле и тем вызвал у актрисы такой живой интерес, что она убедила режиссера дать ей роль служанки Маркольфы.
Заряженная энергией вулканической уральской лавы, уже во второй свой харьковский период Ирина сыграла главную роль всей жизни – булгаковскую Маргариту. В этой роли Рабинович отличала патрицианская красота, а еще – боль за страхи поколения советских женщин, умных, интеллигентных, любящих, но далеко не свободных даже в том, кого им любить. Становясь ведьмой, Маргарита-Рабинович была движима только любовью к Мастеру. Она составляла весь смысл жизни. Ее Маргарита - решительная, одержимая волей к поступку, наконец-то независящему от советской системы, не испугавшаяся и нечистой силы, но стремящаяся к союзу с ней ради своей высокой цели. К Воланду в ее душе была только благодарность – всесилен! Этот образ – кульминация всей биографии актрисы, он аккумулировал ее жизненный и профессиональный опыт.
С годами Ирина открыла в себе еще и литературный талант. Все началось с авторства в их общем с И. Мирошниченко спектакле «Сказка о капризной принцессе». На фестивале в Бегещчабе (Венгрия) спектакль был награжден дипломом. С тех пор Ирина стала постоянным драматургом мужа-режиссера. От осовремененной «Сказки о трех поросятах» к стилизации под фольклор «Гуси-Лебеди» и до трогательной «Снегурочки» - сценические достоинства пьес И. Рабинович становятся все заметнее. Не случайно, параллельно сложился ее тандем как сценариста с М. Озеровым – кинорежиссером, клипмейкером и сценическим партнером. Снявшись у него в фильме, по её же, в соавторстве с Н. Батовской сценарию, «Вверх-вниз» и видеоклипе на песни И. Талькова-младшего, Ирина заявила о себе как о необычайно типажной комедийной киноактрисе.
Как пишется в титрах фильмов: продолжение следует… Харьковский режиссер Б. Шустерман уже дважды задействовал Ирину в своих короткометражных фильмах на главные роли. В социально-философской ленте «Ось Axis» она создала запоминающийся образ жарящей котлеты на коммунальной кухне жительницы 1950-х годов, этакой «большой еврейской мамы», в меру многоопытной и столь же чадолюбивой, сколь и циничной. В фильме-дипломанте «Харьковской сирени» - «Новогодняя интермедия» Ирина наоборот сыграла целиком положительную, заботливую бабушку. Как красноречив ее подтекст в укоризненном обращении к разводящимся детям: «Девочка запомнила, что когда она болела, вы вдвоем возле ее постели сидели…»! А еще в этом фильме Ирина просто была сама собой: актрисой, играющей в новогодних интермедиях, накладывающей на усталое лицо грим, собирающей и разбирающей сцену после халтуры, но живущую одной только энергией сцены.
Сила характера, энергия творчества Ирины Рабинович проявляется как в ее ролях; так и в активности на ниве драматургии; в стремлении жить на одной волне с молодыми да дерзкими; в ее умении, чуть что, служить «скорой помощью» друзьям-артистам; ну и, конечно, в домашних хлопотах – она прекрасная хозяйка. Несомненно, что общее в портретах женщины и актрисы Ирины Рабинович это – деятельность и яркость.
Коваленко Юлия, театровед / 2010
Театр Кукол