« к списку
Независимо от того, предстает ли Савельев, как лидер группы «Бандур Бэнд» в имидже «горилчано-гопачного» заводилы на «вечерницах» или играет он скомороха и эльфа, актер Савельев всегда идет от себя. Потому все его сценические персонажи наделены жизненной энергией, юмором, хитрецой, в народе называемой смекалкой, снабжены творцом собственным обаянием и улыбкой с ямочками актера-мальчишки. Вместе с тем, нельзя сказать, что, каждый раз Павел повторяется, тиражирует клише. Напротив, эта его способность – проявление целостности и оригинальности личности.
А ведь этой самобытности не раз маячила угроза: родившегося и выросшего в поселке мальчишку не ждали с распростертыми обьятиями в театральной жизни Харькова. После школы он сначала поступил в училище на специализацию режиссуры кульмасса, и через год понял – это «не его». На экзаменах в университет искусств Павел опять почувствовал себя не в своей тарелке – стыдно стало, что не опознал на колоквиуме портрет английского Петрушки – Панча. Не произведя эффекта на комиссию своей стандартной программой абитуриента, Павел неожиданно выиграл, спев под гитару песню собственного сочинения. Некогда абсолютно идентичное уже случилось с пришедшим прослушиваться в Театр на Таганке В. Высоцким. Не сравнивая масштабы, отметим пока что общность интересов в профессии: поющий актер, играющий на гитаре актер, актер-сочинитель.
В вузе Павел – вчерашний любимец поселковой краснолиманской публики, заводила театральной самодеятельности в школе и ди-джей на танцах, очень бысто понял, что весь этот нарост невыносимой легкости бытия актера-аматора необходимо счищать нещадно, как наждаком. Самоуверенность разбитного парня уступила место неоднозначности взгляда на трактовку каждой своей роли, сомнениям, всяческому самокопанию. Под руководством мастера курса С. Довлетовой, педагогов по кукольному плану Р. Ковалевой, С. Фесенко и А. Рубинского талантливый самородок Паша Савельев постепенно стал преображаться в актера Павла Савельева. Пускай, процесс «огранки» был трудным, но ведь это про его талант хорошо знакомый Павлу народ говорит: шило в мешке не утаишь. Когда слушаешь сегодня, как Савельев поет, смотришь, как он движется, наблюдаешь за его игрой, не покидает ощущение органичности всех этих актерских проявлений в его жизни. Он играет, как дышит. Савельева не отнесешь к типу актера, вычитывающего будущий сценический образ из книг или подсматривающего, копирующего повадки других людей. Он не актер-конструктор, а скорее, актер-импровизатор.
Первым не студенческим театром, в котором Павлу посчастливилось сыграть центральные роли, стал драматический театр «Арабески». Вместе с тем, режиссуре С. Олешко свойственен принцип выстраивания образов собирательных, безымянных, абстрактных. Играть тему, настроение, импровизировать в заданном направлении сюжета Савельев научился именно в спектаклях «Арабесок»: «Улюблені вірші», «Веселого Різдва, Ісусе», «Критичні дні», «Радіошансон». За совместно проведенные с этим творческм организмом годы Савельев вырос в необычайно интересного, вызывающего восхищение профессионализмом артиста драмы. В совместном проекте «Арабесок» с Варшавским театром «Коло» по одноактовкам Виткаци Савельев играет героя пьесы «Ласощі й макаки, або зелена пігулка», заставляя следить за каждым изгибом своего «играющего» тела, не отводить глаз от напряжения взгляда и мускулов. Рисунок образа Павла – партитура танца, в котором актер высокого пилотажа всегда найдет возможность импровизационно выразить вираж своей души. Не случайно сам актер полагает, что театр – это «порой красивое, порой комедийное, а иной раз и драматическое баловство».
Все эти навыки пластически-пантомимической игры, подхватывания ансамблевой интонации подготовили Павла к спектаклям О. Дмитриевой в театре кукол. Придя в этот театр, совсем молодой актер сразу же испытал на себе влияние таких противоположных эстетических систем, режиссерских моделей театра, как классика В. Афанасьева, социальный бурлеск, синтетический театр, «брехтиана» Е. Гимельфарба, метафорически-образный театр художника – режиссера О. Дмитриевой.
Сам Павел считает, что, когда на площадке есть атмосфера, стоит только попробовать – и твой сценический герой приходит сам. Поэтому такую большую роль в его профессиональном становлении играет Оксана Дмитриева, с которой, к слову, Павел был знаком еще в университете искусств, где они учились параллельно. Дмитриева делает ставку на раскрепощенного актера-сотворца, актера, наделенного музыкальной и интонационной импровизацией, актера, прекрасно чувствующего ансамбль, поэтому в спектакле «Волшебное кольцо» трудно отделить одного персонажа Павла от другого – все они скоморошеские личины в балагане с намалеванными Солнцем и Луной. И все же, именно Пашиному исполнению роли Черта аплодируют восхищенные зрители, когда, будто фокусник в цирке, актер прибегает к отъявленной мистификации: заслышав грозное «згинь!», кукольный тонконогий Черт в руках Савельева совершенно необъяснимо для публики вмиг «превращается» в столб праха и дыма. А какие кренделя и коленца выписывает заплетающимися ножками скоморох-Савельев, самый маленький в театре-балагане, а потому вынужденный служить громоотводом! Впрочем, его, мелкого, даже не надо бить за провинность, он сам на всякий случай так казнится и уничижается, что просто по полу стелется, хоть соскребай. Достаточно только дунуть – и парня сдувает, как одуванчик. Павел еще и знаменитый звукоподражатель. Вот он чиркает невидимой спичкой, зажигает воображаемый фитиль пушки да стреляет так, чтоб у всех в глазах потемнело – именно так, из пушки, как барон Мюнхаузен, появляется его вредный царек: коротконогий, с туловищем-бочонком и носом огурцом, смачно облизывающий леденец-петушок (художник Наталья Денисова). Петушком, кстати, ему страшно удобно бить ярящуюся собачонку царицы-немки! В руках Савельева кукла Царя вдоволь «ерепенится», гневается, кривляется и идиотничает, одним словом, изобилует всеми теми странностями, о которых сам Павел говорит, что отрицательный герой в сказке всегда должен быть со сказочной «сумасшедшинкой». Он просто пытается понять каждого из них как своего рода смешных чудаков. Таков его сказочник Андерсен в спектакле О. Трусова «Снежная королева» - маниакально увлеченный, на своей волне, по словам актера, «подсоединенный прямо к Космосу» и с безумными глазами выходящий произносить слова странного заклинания. А рядом совершенно иной его сказочник в спектакле «Еще раз про Красную шапочку» (режиссер Л. Попов). Он – скорее умелая пародия на «актер-актерыча», этакого Александра Ширвиндта, пребывающего в упоении от собственных лениво выдаваемых публике реприз.
Таким же, неадекватным окружающему миру Павел задумал своего Крота – фанатика подземелья («Дюймовочка»). Едва ли можно было пошутить в спектакле для детей более парадоксально, чем это придумал Павел, напоследок вздохнув от лица своей куклы лягушки, зеленого Болотного Принца: «Мама, она меня бросила. Пойду… утоплюсь!!?». В спектакле Дмитриевой, наполненном волшебством и романтической иронией, куклы и персонажи не скрывают своей не идентичности – актер то и дело извлекает из этой комической несинхронности нужный эффект. Например, когда кукла-Болотный Принц «бросается» в воду, Савельев еще какое-то время мешкает, просит взглядом помощи у зала, но, мгновенье поколебавшись, зажимает себе нос «прищепкой», и по самый цилиндр опускается в мнимую болотную ряску. Несомненно, стал изюминкой спектакля «подводный джаз» П. Савельева. Когда, сверкая подвесками-чешуей, будто невиданная люстра морского царства, проплывает перед зрителями рыба, из пасти которой льются радужные потоки мыльных пузырей, у зрителей просто захватывает дух! Кажется, голос принадлежит не актеру Савельеву, экскортирующему чудо-рыбу, а самим недрам, исторгающим джазовый вокализ «инферно», завораживающий своим акустическим совершенством – потрясенные зрители здесь всегда аплодируют. «Люблю быть творцом, а не только исполнителем своей роли в спектакле, - признается актер, - там, где есть ансамбль, происходит подсоединение к общему воображаемому источнику энергетического питания, и все работают от этой энергии. Но многое зависит от того, насколько ты сам, как актер, открыт, чтобы эту энергию принять».
Так было у актера и со спектаклем-легендой В. Афанасьева «Чертова мельница», в котором Павлу сначала досталась эпизодическая роль старичка с учетной книгой, черта-регистратора человеческих душ – образ с минимальным количеством слов. Затем талантливому молодому актеру доверили роль охотника и полноценный образ черта Карборунда. В сцене адского марьяжа мелких бесов на чертовой мельнице Савельев виртуозно и залихватски играет в дуэте с народным артистом Украины Алексеем Рубинским. Невзирая на разницу в опыте, в этом спектакле ученик с мастером играют на паритетном уровне. Вместе с тем, настройка Павла на игру в своеобразном ключе спектакля, уже давно представляющего историческую ценность – исключительно интуитивная. Нагружать себя сознанием пятидесятилетней истории этой постановки Савельев считал непродуктивным. Просто дал себе задание вслушаться, подстроиться под ритм, «дыхание» этого спектакля, по собственным словам, воспринял «астральную школу» харьковской «Чертовой мельницы». А вот уж где Павлу была дана полная свобода стихии комедийной игры, так это в спектакле «Декамерон» Е. Гимельфарба. Сквозной ход дель артовского карнавала предоставил актеру возможность играть «маски»: самонадеянного рыцаря, по-детски цокающего «на лошадке» и размахивающего выгнутым мечом, и сребролюбивого монаха, поднимающегомся с колен так же медленно, как восходило солнце в танце М. Эсамбаева.
Продолжают линию героев с «сумасшедшинкой» колоритные персонажи Паши из спектакля «Майская ночь». Здесь его герой – будто воскресший в XXI веке тот самый «хлопчик Савочка», без которого не обходились народные гуляния и театральные представления еще со времен Козака Мамая. Фигура Савельева увенчана высокой смушковой шапкой – не понять, то ли козак, то ли янычар, - лихо надвинута шапка на один глаз, а другой смотрит на мир по-хулигански задиристо. Парубок-Савельев до абсурдности часто повторяет всякий раз в новом контексте свою коронную фразу: «а мені завжди нудно, якщо не погуляю». Такой же гуляка савельевский Каленик. Как играть сельского пьяницу, если параметры жанра спектакля не бытовые? Как очередную мистификацию, галлюцинацию лунной ночи. Песня Каленика на классический сюжет: «Буде мене жінка бити, та й нікому пожаліти», претерпевает у Савельева оригинальную аранжировку, с включением реверберации в момент проезда его кукольного героя на спине по крутым сельским холмам.
Именно музыкальность актера Павла Савельева, его живость, остроумная непосредственность и обаяние доброго, оптимистичного таланта обеспечили ему востребованность не только в драме и классике жанра театра кукол, но и в спектаклях четко представленного сегодня в репертуаре театра им. В. Афанасьева нового направления – синтетического театра анимации.
Коваленко Юлия, театровед / 2010
Театр Кукол